среда, 18 сентября 2013 г.

Грот

Возвращаясь к повести временных лет, брошу все листы на ветер, пусть караван моих историй закружится веселым торнадо, донося до тебя все мои мелодии, рассыпая на ходу буквы, теряя смыслы, оставляя главное, сыграй меня, как мелодию, на флейте или хотя бы на тромбоне, только один, оркестровая яма нам ни к чему. Забудь обо всем, что знаешь обо мне, обновись вместе со мной, давай будем подобны этой осени, яркой и медленно обнажающейся, выдохни дым из легких, горечь порой красит вкус.

Для чего все это, если не для урагана, не для игр сил гравитации, не лунных отливов? Отряхни пыль прошлого и - с трамплина на восьмиметровую глубину, к рыбам, к началу эволюции. Вспомни меня и себя, как в первый раз, и выдыхай..выдыхай..выдыхай.












вторник, 18 июня 2013 г.

Ich will


Пора смешных соответствии, поиски симфонии подошли к концу, пусть явит себя яростная какофония звуков, возвещающая бездне о моем прибытии. Никаких сожалений в карманах, явление чуда не состоялось, но случилось главное - вернулся я. Плачьте, дорогие мои сородичи, поскольку пряжа святой вдовы больше не понадобится, золотые нити вросли в седой пол, и пора ставить свечи к иконам. Добропорядочные и не воспользовавшиеся, земной поклон вам, век не забуду. А как же святая война - спросите вы, уж не слишком ли рано прибыл? Нет ли незавершенных боев за околицей? Будьте покойны, милые гражданские, моя битва завершена поражением. Всех, и моим собственным. Взгляда с высоты птичьего полета не хватило бы, чтобы увидеть масштаб моей войны, и разрывающие душу потери, бессмысленное убийство, явление ярости во плоти, ненависть и смерть. Я повержен самой войной и возвращаюсь домой. Я буду жить.

пятница, 24 мая 2013 г.

Танец огня

Поясничный танец подходил к концу, подрагивания тела под испанскую гитару были исчерпаны, энергия земли вытоптана пятисантиметровыми каблуками, подбитыми железными  чешуйками для звонкости и ритма, зрители выдыхали последние кубические сантиметры воздуха, которые могли добраться до пестрых юбок танцовщиц, и даже солнце близилось к закату. Напряжение дня достигло своего экстатического апогея, движения происходили уже сами по себе, непостижимым образом соединяя ярость и транс, стремясь напоследок выразить все до последней капли, пережить опустошение и завершенность. Последний удар каблука - и все стихло, как-будто бы и никогда не происходило, явление огня в ночи.

среда, 22 мая 2013 г.

Будь.

Незримое присутствие прорвало порог вечности, осветив путь невидимым фонарем. Проникая через многовековые забрала, покрытые стальной коростой, мелкими, но неумолимыми шажками, световые атомы обретали новые формы, вырисовывая доселе неведомый силуэт, намекая  и приглашая к исследованию.

Пристально вглядываясь, не в силах осознать, двигаясь на едва уловимую ощупь к основанию всего, легче всего освободить дыхание и прочно довериться течению жизни, на гребне волны вынесшей в своей пене ответ - будь.

вторник, 15 января 2013 г.

Воск


Ничто так не взывает к любви, 
как чувство человеческой трагедии. 
Трагедия и есть прорыв 
по ту сторону добра и зла. 



Фантомная боль прошла, остались пустота, жар, ломота к костях и желание хихикать. Коты, пряники, пестрые ленточки от подарков растворились в темноте, жгут на шее дал трещину и лопнул. В прорехи старых декораций стали просачиваться разноцветные огоньки, иногда сразу по несколько, выстилая пол воздушными бусами, пробираясь под деревянные доски, согревая собой чьи-то ноги. Нащупывая пульс, по коже пробежали приятные мурашки, - обсыпанное крупной морской солью тело ожило.  

пятница, 4 января 2013 г.

Скоро весна.


Осенний ветер играл с листвой, подхватывая, шурша на ходу и постепенно приближаясь к заброшенному зданию ратуши. Заколоченные окна, паутина в углублениях дверных и оконных проемов, выцветший камень, некогда благородного серого цвета, - все это напоминало о покинутости могущественного заведения. Ветер обогнул здание в поисках живой души, но встретил только новый ворох осенних листьев, осыпавшихся с оголенных деревьев древнего парка. 

Отдельное слово следует сказать о часах - непреходящем символе ратуши, свидетельстве ее единоначалия в вопросах времени суток, и не только. Стрелки часов стояли на одном месте с полвека, в пудовом часовом механизме ястребы успели свить гнезда. 

Застывшая эпоха сочилась из замочных скважин, ключи к которым были потеряны, из вентиляционных шахт, без надобности все еще обслуживающих здание, гулкая тишина измеряла внутренне пространство своим объемным, но недвижимым более дыханием. 

И все же оставался вопрос - кому служит она, в своем непреходящем покое и забвении? Зачем сохраняет сокрытое пространство внутри себя, прислушивается к ветру и любит грозы? Неужели только памятник прежним славным эпохам и победам, живое свидетельство ушедших поколений, их устремлений и представлений о жизни? 

Храм градоначальников, живое свидетельство власти и верховного покровительства, как пирамиды фараона, остался музейным экспонатом, выпотрошенным любознательным исследователем. Достоверный флагман ушедшей эпохи, достояние, не подверженное тлению, по-прежнему стоит на отведенном для него месте, но жизнь на этот раз покинула его, как греческий храм Сатурна.

Новая эпоха заняла место мастодонта. Орхидея на подоконнике дала два бутона. 

воскресенье, 11 ноября 2012 г.

Alter Ego


Золоченое крыльцо отливало всеми цветами радуги.  Винтажные вензеля, украшающие сей древний артефакт искуснейшей работы именитых мастеров прошлого, медленно, из одного столетия в другое, обсыпались, роняя золотой песок на землю.


Шелестя подбитой горностаем мантией, показался сам хозяин дома. Вид, открывающийся перед взором императора, был величественен и широк. Река, виляющая руслом по холмистой местности, и разбитый перед дворцом сад-лабиринт, покоящийся под  дымкой тумана, оставляли ощущение затерянности во времени.

Могущественные некогда горгульи, высовывающие свои мордочки из стен, и призванные охранять дворец от злых духов, потеряли свою силу и застыли безжизненными памятниками, за ненадобностью. В отличие от них, император оставался жив, несмотря на свою принадлежность вечности. 

С тех времен, как Кентавр, специально привезенный для развлечения гостей, был помещен в лабиринт, много изменилось. Статус кво устраивал обоих. Дворец принадлежал  Императору, Лабиринт - Кентавру. Естественно,  последний пользовался дурной славой. Никто не возвращался оттуда живым, но многих неумолимо тянуло на встречу с чудищем, поскольку существовало поверье, что тот, кто пройдет лабиринт, познает себя. Однако карта лабиринта была утрачена навсегда, если вообще существовала, и на прокорм Кентавру хватало желающих.

Император наблюдал эту картину не одно столетие, все-таки номинально лабиринт принадлежал ему. И однажды, решив покончить с мучительным соседством и изменить все в одночасье, ринулся навстречу Кентавру.

Проблуждав до ночи по живому и вечнозеленому лабиринту, император устроился на ночлег. Зажег фонарь, привлекая беспокойных мотыльков. Запели свои песни сверчки, вольный теплый ветер шелестел по листьям деревьев, и казалось, нет момента более красивого и живого, чем этот.

Так прошла ночь, а Кентавр так и не обнаружил себя. Можно было подумать, что он умер.
Но поверить в это было непросто, ведь Император видел собственными глазами, что никто из лабиринта не возвращался.

Он отказывался верить, что столько времени его драгоценной жизни прошло в заблуждении относительно природы того лабиринта, который он некогда построил сам.

среда, 7 ноября 2012 г.

Лимонад

Ночной рейс задерживался. Прохладный морской воздух раздувал полы френча, прокрадывался под рубашку, выдыхая через отверстия для запонок на рукавах. Ботинки отливали бордовым цветом, отражая, как в зеркале, свет фонаря в необычайно темной для этого времени года ночи.

Неясное томление, ожидание, смешанное с тревогой, растворялось в густом воздухе, подхватывая запах отработанного топлива, вырывающегося из лопастей только что приземлившегося самолета. Прямиком из неба. 

Невыносимая мысль о побеге сковывала душу, выпрыгивая наружу скорченным бантиком неоправданных надежд. Новый свет разливался по темным и заплаканным закоулкам сознания, подталкивая легкую и стремительную силу земли пробиться сквозь многослойную пелену, словно через полосу препятствий и прорваться наконец к источнику света и соединиться с ним в полете. 

Дорога предстояла недолгая, но решающая. Не успел раствориться дым от сигареты, зарницей сверкнувшей в воздухе и потухшей в невидимом пространстве, как тень Регулировщика двинулась навстречу самолету, и, выполнив вымуштрованный маневр, застыла на оголенной земле. 

Началась долгожданная загрузка. Ботинки с бордовым отливом неторопливо двинулись к металлической птице, стараясь тактильно запомнить последние перед взлетом ощущения от соприкосновения с землей. 

Привычные двухслойные окна иллюминатора, собственный взгляд, цепляющийся за землю, рассеивающийся полумрак раннего утра и накатывающая бодрость, необъяснимая бодрость. Волей-неволей все очень скоро изменится, и волнующее предчувствие будоражит душу.

Разгон и мгновение - отрыв от земли, мягкое чувство невесомости, сосредоточенное и неуклонное движение вверх, рассекая крыльями толщу облаков. И то, что на земле казалось таким громоздким и внушительным, сейчас же обнаруживает свою уязвимость, балансируя в слоях атмосферы, томясь в ожидании и неизвестности, пока, наконец, не покажется его величество Солнце, разливаясь в бездонном надоблачном океане, являя себя полноправным хозяином своей обители. В душе прорываются аплодисменты! 

Выбор предстоял несложный - оставаться транзитным пассажиром, путешественником из одного континента в другой, презревшего определенность и материальность, либо позволить себе стать частью этого мира, обрести корни и разделить судьбу своего народа.

среда, 31 октября 2012 г.

Конъюнкция

Ключ повернулся в дверной скважине вокруг своей оси, потом еще раз, и дверь приоткрылась. Свет из парадного подъезда вычертил прямоугольник на полу темной прихожей, и незнакомец сделал шаг внутрь. Позади него, громко и размашисто дыша, вошла собака. Металлический ошейник из тонких пластин, переходящий в поводок, украшенный декоративной цепью, позвякивал в такт ее движениям, увиваясь по полу серебряной змейкой. Первым делом проверив содержимое миски, собака уткнулась мордой в свисающую руку хозяина, расположившегося в кресле, и, выпросив ласковое потрепывание по шерсти, удовлетворенно легла на пол, поглядывая исподлобья на комнату.    

С момента последнего пребывания в своей обители спокойствия и порядка что-то существенно изменилось. Улавливая незнакомый запах чьего-то недавнего присутствия, пес прошвырнулся на всякий случай по квартире и, не обнаружив никаких улик, бросил шпионские игры и забылся счастливым собачьим сном.

И все же подарок от солнечной канарейки-тропиканки был обнаружен в этот же день. Белоснежный конверт из потайного ящика в фамильном секретере! Атласная лента мягко соскользнула на пол, конверт оказался незапечатанным. А внутри него поблескивало увесистое золотое кольцо, украшенное восемью камнями, и засохшая веточка лаванды василькового цвета. Преемственность состоялась.



суббота, 20 октября 2012 г.

H2O

Растекались ручьи по разным сторонам, то превращаясь в неистовые океанский волны,  то расстилаясь в неподвижную зеркальную гладь холодного озера в обрамлении пастбищ, или гор. И всегда вокруг красота!

А вот родники - совсем другое дело. Они целебны, оттого что скрыты от любопытного глаза, и сами находят своего жаждущего. Но и насыщают надолго, если не навсегда.




Фиолетово-черный

Сиреневые птички, с ярко-розовыми клювами, выпорхнули из окна, и, сделав прощальный фигурный заход над домом, медленно растворились в темноте.
Повалил снег.

- Больше они не вернутся, - подумалось мне.
Но прошлую жизнь не жаль, даже фиолетово-черную.



пятница, 21 сентября 2012 г.

Тысячекратный zoom

Одним сентябрьским утром в открытое окно шестиэтажного дома, с черепичной крышей бордового цвета, влетела канарейка. Оглядевшись со сторонам, она мелкими прыжками добралась до старинного секретера с кое-где сохранившимися узорами из чеканной золоченой бронзы,  и клювом поддела секретный ящик из черепаховых пластин, придав ему инерцию движения. Ящик поддался и медленно выехал из своего пожизненного пристанища.  Солнечный свет разлился по содержимому тайника. 

Там были - коробка папирос, скрученных вручную еще в довоенное время, колода старинных карт с семиконечной золотой звездой на серебристой рубашке, губная помада, еще сохранившая свой алый цвет, и белоснежный конверт, перевязанный бежевой атласной лентой. В конверте угадывался небольшой, но увесистый предмет. 

Сделав свое дело, канарейка выпорхнула в окно. Все выглядело почти так же, как до этого знаменательного события - мерно тикали часы, приближаясь к отметке 6.15, солнечное утро медленно перетекало в комнату, сон уступал место бодрствованию.

понедельник, 3 сентября 2012 г.

Жатва

Когда-то давно, приблизительно в 14 веке, на обледенелом побережье кольского полуострова родился мальчик. Имя ему было Жатва. Ничего в нем не было особенного, за исключением горячего сердца, способного растопить холод со времен ледникового периода. В день своего совершеннолетия он взял да и прыгнул в ледяной водопад. Никто уже не чаял увидеть его живым, а он ухитрился не только не захлебнуться, но еще и выбрался в пещеру возле водопада.

понедельник, 13 августа 2012 г.

Чудо любви

Лил поздний осенний дождь. Водный поток, смешиваясь с песком и галькой, то и дело создавал веселые ручьи, прислушиваясь к которым, можно было уловить шуршащий звук камешков, перетекающих вместе с водой. В целом, это создавало ощущение звонкого хаотичного движения, беззаботного и не преследующего никакой цели, кроме как украсить этот мир своей чудесной игрой. Но чего бы все это стоило без наблюдателя? Наблюдателя, для которого эти пляшущие камешки - единственное, что разжигает в нем жизнь, роднит его с  искрами трескучего костра, гаснущими в темноте,  многоголосием  эха, теряющегося в тумане гор, неожиданно нарастающим и тотчас же исчезающим ветром... По всему видно, что это не просто наблюдатель. Все, что видит он в этом и как чувствует, стирает тонкую грань различия,  становясь плотью и кровью его, являя собой чудо любви. 

четверг, 5 июля 2012 г.

Время цыган

...и оглядываясь назад, я вижу эти белоснежные фигуры, двигающиеся в такт, отвешивающие необходимое количество поклонов вправо, влево, шаркая ножкой. Точно механические куколки в игрушечном фанерном ящичке с высоты птичьего полета. Но, с другой стороны, их движения не принадлежат времени, это и есть само время, методично отщелкивающее песчинки в бездонных песочных часах. Поэтому собственно и обвинить некого: танец, лишенный жизни, смешно воспринимать всерьез. Как, в сущности, и само время.

воскресенье, 20 мая 2012 г.

Город солнца


Колокольный звон известил город о приближении праздника. Гулкий и переливчатый, он прокатился бурлящей волной по умытым дождем мостовым, заглянул в открытые настежь подвальчики и погребки, постучался в форточки чердаков и мансардные окна крыш, и с силой взмыл обратно в небо.

Люди неспешно пробуждались, вылезая из под теплых одеял, сонно выглядывали в окна, отпивая по глоточку обжигающий утренний кофе из кружки. Солнце медленно поднималось из своей ночной колыбели, даря первые лучи, смешиваясь с кристальной чистотой прохладного воздуха, которым еще недавно дышали звезды. 

Сегодня можно отбросить все дела, выйти из привычного круга сменяющих друг друга событий и просто порадоваться жизни, даря улыбки и приветствуя тех, кому посчастливилось оказаться в городе восходящего солнца.

среда, 4 апреля 2012 г.

Ave Maria!

Шаги гулко удалялись в темноту. Холодный воздух поднимался от белоснежного мраморного пола, подмораживая ноги. Собственно, это был склеп. Не из новоделов, а вполне себе древний, со вкусом. Готические фигурки горгулий высовывались из неровных потрескавшихся стен, натужно изображая устрашающие физиономии. Напрасный труд. Единственное, что интересовало путника - невыносимая температура пола. Оглядываясь по сторонам, он искал источник хоть какого-то тепла. Керосиновая лампа! Он совсем забыл про нее.
Собрав кое-какую мелочевку по округе и соорудив ее в форме башни, чтобы лучше горело, он облил все керосином и поджег. Конструкция прекрасно запылала. С теплым воздухом, проникающим в легкие, пришли позабытые воспоминания об отчем доме. Пастушьи луга, заснеженные горы, льняные волосы девушек, простор и воля!    Как же он оказался теперь  здесь, среди неживых?

Капельки пота выступили на лбу. Перед глазами поплыли сцены казни. Ужас невосполнимости потери. 

Тогда-то он и оказался в этом мире, наложив на себя проклятие и лишившись воспоминаний. Взамен ему выдали билет на корабль-призрак. Так начались его поиски, tabula rasa. Сила, влекущая вперед, не спрашивающая и не уговаривающая, выковала дух и стойкость, неутолимость боли - подлинное жизнелюбие. Сколько жизней продолжалось это путешествие? Кто теперь знает. Главное, - ответ был найден. 

среда, 21 марта 2012 г.

Двадцать первое

Время шло, шло, шло, тихо просачиваясь мелким песком в замочные скважины, обрисовывая контуры выступающих барельефов, заполняя собой пустоты, и одни сплошные намеки, намеки, намеки.

Белый кролик устроил пикник в центре колосящегося поля. Откупорил бутылку сухого, достал благородно заплесневелый сыр, отломил по-католически хрустящий кончик белого хлеба, и взглянул наверх. В прозрачном, трепетно вибрирующем воздухе один за другим проносились золотистые бумеранги, следы чьей-то битвы не на жизнь, а на смерть. Лучи солнца безразлично бликовали в бескрайнем пространстве, показывая свою подчиненность общепринятым законам мироздания.

Вот и сказке конец - подумал кролик, и дунул на одуванчик, который тут же разлетелся десятком семян, некоторым из которых посчастливится пройти путь от зарождения до увядания.

пятница, 2 марта 2012 г.

Санта-Лючия

Припоминание себя шло отрывочно, в пол-шага. Фиолетовые занавески, шум моря, белые флажки на идально отполированной палубе карабля. Растворенное в воздухе марево соли оседает на легких, консервируя внутренности. Солнце беспощадно жарит поверхность водной глади, запутываясь и играя тысячью зайчиков в морской пучине.

Новый день обогащает картину лишь танцем быстроходных и оптимистичных дельфинов, играющих в свои озорные игры. Но суши пока не видать. Путешествие в поиске географических открытий взывает к терпению и ничем не подкрепленной надежде на то, что исследовательский интерес держится рука об руку с чем-то, что вскоре предстоит узнать.

Морские тапочки из хлопка поменяли темно-синий цвет на бледно-голубой, с каждым днем теряя видимые очертания в пространсте, все более приближаясь по моллекулярному составу к окружающему бескрайнему соленому пространству.

четверг, 23 февраля 2012 г.

Аэро-порт

Песочных дел мастер пригладил морщинистой сухой рукой аккуратно подстриженную белую бороду, хитро сощурил молодые, полные озорства, глаза, и, закинув руки за голову, негромко засвистел: "вдруг, как в сказке, скрипнула дверь..."

Тем временем, пробираясь по многокилометровым подземным норам, суетясь и подпрыгивая на ходу, к заветному выходу приближалась мышь. Шерсть ее была несколько взлохмачена от многочасовых недосыпаний, лапы горели, а чувствительный кончик носа был натренирован на улавливание самых отдаленных запахов.

Ушки ее вслушивались в бесконечное пространство лабиринта, вбирая в себя каждый квадратный сантиметр воздуха, а маленький рот молчал, да, молчал, поскольку должен был донести до мастера все, что касалось лабиринта.

Тут у мыши впереди забрезжил источник света. Она резко сбавила ход, осознавая завершение многодневного путешествия, оглянулась назад, в полумрак пройденного пути. Остановилась. Хотелось растянуть мгновения триумфа, побыть у финишной ленточки еще чуть-чуть, прежде чем выйти на свет.

Глубоко вздохнув и благословив судьбу, она вышла из лабиринта.

суббота, 11 февраля 2012 г.

Комета


И без того пасмурный день обдало прохладой приближающихся сумерек. Все вороны разлетались по своим гнездам, гаркая в бескрайнее пространство темнеющего на глазах неба.

Новый день был совсем близко.
Только бы перебежать горизонт по едва различимому млечному пути, не соскользнуть со света пламенеющей звезды, оставляя за собой дымящийся от ожогов след, чтобы в последнюю секунду раствориться, догорая и падая, в новорожденном сиянии утреннего солнца.