Осенний ветер играл с листвой, подхватывая, шурша на ходу и постепенно приближаясь к заброшенному зданию ратуши. Заколоченные окна, паутина в углублениях дверных и оконных проемов, выцветший камень, некогда благородного серого цвета, - все это напоминало о покинутости могущественного заведения. Ветер обогнул здание в поисках живой души, но встретил только новый ворох осенних листьев, осыпавшихся с оголенных деревьев древнего парка.
Отдельное слово следует сказать о часах - непреходящем символе ратуши, свидетельстве ее единоначалия в вопросах времени суток, и не только. Стрелки часов стояли на одном месте с полвека, в пудовом часовом механизме ястребы успели свить гнезда.
Застывшая эпоха сочилась из замочных скважин, ключи к которым были потеряны, из вентиляционных шахт, без надобности все еще обслуживающих здание, гулкая тишина измеряла внутренне пространство своим объемным, но недвижимым более дыханием.
И все же оставался вопрос - кому служит она, в своем непреходящем покое и забвении? Зачем сохраняет сокрытое пространство внутри себя, прислушивается к ветру и любит грозы? Неужели только памятник прежним славным эпохам и победам, живое свидетельство ушедших поколений, их устремлений и представлений о жизни?
Храм градоначальников, живое свидетельство власти и верховного покровительства, как пирамиды фараона, остался музейным экспонатом, выпотрошенным любознательным исследователем. Достоверный флагман ушедшей эпохи, достояние, не подверженное тлению, по-прежнему стоит на отведенном для него месте, но жизнь на этот раз покинула его, как греческий храм Сатурна.
Новая эпоха заняла место мастодонта. Орхидея на подоконнике дала два бутона.